Зверское убийство Дианы Фроловой взбудоражило петрозаводчан. Судя по всему, оно напомнило о кровавой расправе над двумя девушками, учиненную четыре года назад Антоном Ипатовым. Между тем институт идентификации потенциальных убийц до сих пор отсутствует, а психология душегубов остаётся тайной за семью печатями. В результате непоправимое в очередной раз случается нежданно-негаданно.
Преступная рациональность
Убийство 26-летней Дианы Фроловой было совершено нарочито демонстративно. В съёмной квартире девушки родственники обнаружили множество кровавых следов, а камеры видеонаблюдения зафиксировали 50-летнего соседа Дианы, выходящего из подъезда с большими сумками. Через пять дней после пропажи убитой останки тела обнаружили в лесном массиве возле Машезера. Машины у подозреваемого не было. Зато было шесть судимостей, последняя – за изнасилование. Освободился он в марте.
«Данное преступление – чума современной правовой системы России, а также всего процессуального порядка в уголовных и гражданских делах, – отмечает юрист, директор детективного агентства Намиг Аббасов. – Достаточно просто взглянуть на статистику рецидива преступлений: более 60% совершаются лицами, которые ранее были неоднократно судимы по статьям смежным или с равной степенью тяжести. Эти люди имеют психологические и психические отклонения в 99% случаев. А то, что их признают вменяемыми, говорит о низкой квалификации врачей и специалистов в области психологии преступлений. У нас правоохранительная система преследует цель наказать преступника, изолировать его от общества, а не пресекать подобные преступления. Отсутствует институт практики в изучении психологии преступника, его мотива и гарантии его излечения, исправления после отбывания тюремного срока. Каждый преступник после освобождения автоматически попадает под административный надзор, под которым регулярно отмечается и проверяется сотрудниками внутренних дел. А вот как проверяются данные граждане и проверяются ли вообще, проходят ли они медицинское и психологическое освидетельствование, остаётся большой тайной. Пресекать такие преступления можно только в одном случае: если разбирать психологию преступления и преступника, а также сопровождать его исправление, если таковое имеет место быть».
Действительно, традиционное клеймо психопата ни предотвратить убийство, ни избежать нападения не поможет. Что выглядит абсурдным среди обитателей воли – в параллельном мире уголовщины зачастую вполне рационализированный поступок. Так, среди сидельцев котировки спонтанной и бескорыстной расправы очень высоки, а поэтому сулят укрепление репутации и продвижение по карьерной лестнице. Что до психологии, то специалисты чаще говорят о деструктивном нарциссизме, требующем немедленного удовлетворения собственной прихоти и жестоко карающем за отказ подчиняться.
Шкала непосредственности
Убийство Дианы Фроловой вызвало резонанс, однако такого рода расправы в шестисоттысячной Карелии происходят еженедельно. Из криминальной хроники последних дней: 34-летний житель Чупы зарезал бывшую сожительницу на глазах у её сына, 45-летний мужчина в Нурмойле убил 40-летнюю знакомую ударами молотка по голове, 41-летний мужчина вышел из тюрьмы и зарезал в Сегеже двух знакомых во время застолья. Возникает вопрос: почему одни убийства оставляют нас равнодушными, а другие вызывают озабоченность? Нельзя ли здесь говорить о том, что мы оцениваем жизни одних людей выше, а других ниже?
«Общество не оценивает жизни других людей по какой-то шкале, – уверена философ Мария Николаева. – Резонанс складывается из нескольких факторов, которые не поддаются рациональному исчислению, а относятся к подсознательному реагированию или эмоциональному интеллекту. Прежде всего, люди принимают близко к сердцу то, что касается их самих и близких, а значит, чем больше возмущения вызывает возможность оказаться на месте жертвы или потерять дорогих людей, тем острее реагируют люди на, казалось бы, «чужую» беду. Так, все бросаются искать детей, потому что у всех есть дети и т.п. Вот почему именно у рядовых убийств есть высокая вероятность стать громким медийным событием – ведь многие готовы сопереживать. Во вторую очередь, люди вникают в произошедшее, задаваясь вопросом: «За что?» Чем больше вероятность, что жертва была совершенно невинной, тем сильнее будет отклик, ведь каждый человек по натуре чувствует себя благородным защитником слабых».