14 декабря 1928 года на первой странице газеты «Красная Карелия» была опубликована небольшая фотография. Фото на первой полосе главной республиканской газеты всегда сопровождалось сообщением государственной важности. Портреты Сталина, Ворошилова или Кагановича обычно иллюстрировали последние директивы партии.
Но снимок, о котором идет речь, был, с нынешней точки зрения, совсем заурядным – водоразборная колонка в селе Карабулак Нижневолжского края. Снимок убеждал читателя: вот маленький населенный пункт районного масштаба имеет водопровод, а почему столичный город Петрозаводск до сих пор обходится без этой главной приметы цивилизации?
Стадион, городской Дом отдыха или водопровод?
Принимая во внимание тогдашний лозунг индустриализации столицы Карелии, вопрос вполне закономерен. Действительно, буквально через месяц, в начале 1929 года на страницах газеты закипела горячая дискуссия о необходимости водопровода в Петрозаводске.
Начало полемике положил нарком финансов АКССР тов. В. П. Фомин. В своей заметке «Что нужнее Петрозаводску: водопровод или стадион?» нарком считал, что использование имеющихся 31 тысячи рублей на постройку водопровода нецелесообразно. Во-первых, сумма крайне мала для полуторамиллионных общих затрат. Окончательного проекта и сметы тоже не имелось. А основные подписчики на заем – широкие массы, поэтому надо узнать мнение народа на сей счет. Сам же Фомин считал правильным употребить средства на строительство стадиона. Или же на сооружение городского Дома отдыха в Песках.
Эти мероприятия, по убеждению наркома, не только укрепят здоровье горожан, но послужат эффективным средством в борьбе с пьянством. Что характерно, редакция не поддержала Фомина и продолжила дискуссию. Скорее всего, в окончательных итогах газета нисколько не сомневалась.
Следующая заметка – интервью с замом председателя горсовета Кондратьевым. Зампред решительно голосовал за водопровод «необходимый в санитарном и противопожарном отношениях». На секции горсовета большинство тоже высказалось «за».
Итоговая заметка гласила «Городу нужнее водопровод». Нарком Фомин через некоторое время вынужден был оставить свой пост.
Сколько городу нужно воды
Городу Петрозаводску, казалось бы, воды некуда девать: под боком Онежское озеро и две довольно полноводных речки. Даже нынешняя обмелевшая и неизбежно загрязненная разросшимся городом маленькая Неглинка более 200 и даже 100 лет назад отличалась исключительной чистотой. Настолько, что в ней водилась форель-пеструшка, предпочитающая, как известно, лишь кристальную проточную воду. Традиционно Петрозаводск снабжался водой, говоря по-ленински, из трех источников: озера, упомянутых двух речек и колодцев. Питьевую брали из оборудованного электрическим насосом Неглинского родникового колодца и развозили в больших 100-ведерных бочках местного производства.
Вот на этот источник и нацелились городские власти. Сначала попросили срочно подсчитать производительность этого внутригородского родника. Руководитель республики Эдвард Гюллинг – человек европейски образованный – безусловно знал, что советская власть уже узаконила потребность в воде для цивилизованного социалистического горожанина. В конце 1920-х об этом позаботился Водопроводный съезд (был и такой!). Для средних городов СССР с населением от 50 до 100 тысяч он установил лимит 85 литров в сутки на человека.
Плюс к этой цифре – единовременный расход 180 литров воды при посещении бани раз в две недели (!). Это повышало расход воды дополнительно на 12 литров в день.
В результате, общая цифра суточного потребления воды возрастала до 130 литров на человека. Подсчитали также, что для Петрозаводска с его почти 92 тысячами населения в недалеком уже 1953 году расчетный расход воды составил бы 138 литров. Общую длину водопроводной сети (вместе с напорной линией) приняли 30 километров. По ценам того времени, когда средняя зарплата горожанина была в пределах 100 рублей, общая стоимость постройки водопровода оценивалась суммой полтора миллиона.
Потребителю один кубический метр воды обходился бы в 4,6 копейки. А поскольку тогда привычней было оценивать объем жидкости в ведрах (даже выпуск спиртного, водки учитывался в таких мерах), то 100 ведер стоили 6 копеек. Эта цифра была вполне приемлемой, только для увеличения доходности стоимость 100 ведер предполагалось увеличить до 8 копеек.
Постройка горводопровода таким образом была сочтена рентабельной и проектные работы были включены в число первоочередных задач горсовета.
Все-таки придется пить из озера…
Гюллинг надеялся, что мощности Неглинского колодца будет достаточно, и тогда можно будет обойтись небольшими суммами на прокладку труб и дать воду хотя бы в центральную часть города. Тем более что она в источнике отличалась чистотой и не имела никакого постороннего привкуса в отличие от родника у больничного городка. Кроме того, не потребовалось бы ни сложной системы озерного водозабора, ни мощных насосов для подъема онежской воды. От благоприятного ответа на главный вопрос о емкости Неглинского колодца зависело окончательное решение пустить первую очередь городского водопроводного хозяйства к лету 1930 года.
Ответ специалистов разочаровал. Мало того, что лаборанты насчитали невесть откуда взявшиеся 75 мг/л хлора, якобы из закрытого более 50 лет назад (!) кладбища на берегу Неглинки (в этом месте нынче расположены баня на ул. Красной и небольшой квартал жилых домов). Но самое главное: дебета самого источника (7,7 л/сек.) было явно недостаточно даже для минимальных потребностей населения центрального района. Вспомним, что расчетный расход воды для города в недалекой перспективе составлял бы 138 л/сек. Оставалось набраться терпения и надеяться только на новый проект водозабора из Онежского озера.
Только в 1934 году удалось закончить работы по укладке деревянных труб в Петрозаводской губе и дать воду к первым городским колонкам. Дом отдыха в Песках и стадион также были построены к концу 1930-х. А на месте Неглинского родникового колодца был устроен таксопарк и обувная фабричка. Ни того, ни другого уже нет, но родник пока существует в виде небольшого ручейка напротив школы № 17.
