Откуда дровишки? Как отапливался Петрозаводск после революции

Отшумела, как мимолетный праздник, февральская революция 1917 года. Разрушив правящий режим, она еще не сломала сложившихся финансовых и экономических устоев. В Петрозаводске по-прежнему так же исправно работало городское хозяйство, перед наступлением холодов горожане запасались дровами, которые в изобилии привозили на городскую пристань крестьяне окрестных волостей. Да и на самом верху мало что изменилось. Лишь на Петровской площади место губернатора занял комиссар Временного правительства.

   
   
Проводы запасных в Петрозаводске 26 июля 1914 года. Справа видны поленницы дров для продажи населению. Фото: Национальный архив Карелии

Сначала горели заборы

Октябрьский переворот нанес экономике страны существенный удар. Обесценивание денег парализовало почти все промышленное производство и прочие хозяйственные сферы. Затем продолжающаяся Первая мировая и начавшаяся гражданская мобилизовали на фронты почти все трудоспособное мужское население. А надвигающаяся на город зима еще больше обостряла две главные проблемы: голода и холода. В 1921 году горсовет, не в силах справляться с поставками дров, передал дело спасения утопающих самим утопающим. Для самозаготовок горожанам выделялись лесные делянки на противоположном берегу Петрозаводской губы, где хороший дровяной лес к тому времени уже почти иссяк. В отчаянии некоторые горожане решились на крайность. Доведенные голодом и холодом самые неимущие принялись активно изводить заборы. В основном наиболее беззащитных ведомств — церковных и кладбищенских. Летом 1922 года вся ограда вокруг Зарецкой Крестовоздвиженской церкви и Троицкого кладбища была растащена. Дело дошло до того, что в нарушение всех санитарных и этических норм на окраинной южной части кладбища даже были разбиты картофельные и капустные огороды.

Не Божий дар, а собственность горсовета

Тогда руководство города вспомнило о еще одном источнике топлива. В этом же 1922 году вышло специальное постановление горсовета, касающееся бесхозных бревен и пиловочника. Таковыми в городе издавна считалась вся древесина, отбившаяся в процессе буксировки гонок и плотов. А такое случалось постоянно. Растреплет штормом ненадежно связанные плоты – и бревна (а то и доски) станут добычей своенравного Онего. На такой дар природных стихий в дореволюционные времена смотрели как на дар Божий. Любой житель Владимирской (Онежской) набережной имел право при обнаружении плавающих в губе бревен или досок отбуксировать их к берегу и употребить по усмотрению. Для этого на берегу всегда были наготове большие лодки, которые шили артели в Заозерье. Сейчас такие лодки чаще называют «кижанками». Даже подросток мог на таком простом и надежном плавсредстве быстренько взять на буксир замеченное в волнах бревно. Но советская власть решила навести в этом вопросе строгий порядок: весь лес был в основном государственным, значит, и права на госсобственность должны регулироваться властью.

Лодки на Владимирской (Онежской) набережной всегда были готовы к буксировке любого плавника. Дореволюционная открытка. Фото: Из личного архива Николая Кутькова

Прибрежным домовладельцем рабоче-крестьянская власть не запрещала вылавливать бревна и пиловочник или же вытаскивать прибитый к берегу плавник. Но ставились определенные условия. Позволялось охотиться на плавник только в прибрежной зоне от бульвара К. Либкнехта (бывшего Левашовского) до угольных печей Онежского завода (они стояли на берегу за больничным городком). Две трети поднятого леса полагалось сдать государству, и только треть гражданин мог забрать себе, на дрова или для строительства. В дальнейшем и эту треть у петрозаводчан отобрали. В 1930-е годы топляки или вынесенные на берег бревна частным лицам брать не разрешалось.

Плавник у городской пристани. Дореволюционная открытка. Фото: Из личного архива Николая Кутькова

Расхитители социалистической собственности

Более того, в 1950-е и последующие годы нередки были рейды милиции, газетчиков, а потом и телевидения по выявлению прибрежных домохозяев, незаконно использовавших плавник. Особенно большие «уловы» таких нарушителей случались в дачных поселках Зимника и Бараньего берега. Писатель Анатолий Гордиенко рассказывал, как в должности тележурналиста он был откомандирован на телесъемку «расхитителей социалистической собственности». И как обитатели элитных дач умоляли не снимать их, поскольку огласка была бы для многих полным крахом карьеры. Ситуация иногда выглядела необъяснимой с точки зрения здравого смысла: на берегах Онежского озера во множестве валялись полузанесенные песком бревна. До них у государства чаще всего не доходили руки, но оно давало по рукам любому гражданину, если он осмеливался пилить этот плавник на дровишки.

Итак, к середине 1930-х годов никаких вольностей с «бесхозной» древесиной уже не было, обеспечение города дровами за твердую таксу взял на себя Петрозаводский райлесхоз (в конце 1933 года реорганизован в Пряжинский РЛХ) и Петрозаводский гортоп.