Белорусы были и остаются третьей по численности национальностью в республике. Так сложилось исторически: в послевоенные годы жители Белоруссии активно переезжали в КАССР. Многие из переселенцев пережили кошмар немецкой оккупации, которая в союзной республике отличалась особенной жестокостью. Однако добиться признания особого статуса пережившим захватнический режим нацистов белорусам до сих пор не удаётся.
Жизнь в оккупации
Лидия Павловна Пальчикова родом из деревни Романовичи Гомельской области. Точной даты рождения не знает, но по паспорту записана родившейся во второй половине 1937 года. Семилетним ребёнком Лидия Павловна чуть было не попала в концентрационный лагерь «Озаричи» недалеко от станции Красный Берег. Здесь фашисты отбирали детей для донорства крови раненым немецким солдатам.
Жизнь маленькой Лиде спасли внезапно налетевшие самолёты, и в начавшейся неразберихе деду удалось схватить девочку и ее брата Колю в охапку и бежать.
«От немцев мы прятались в болотах, – рассказывает Лидия Павловна. – Так, однажды под утро мы услышали лай собак. Куда бежать? Конечно, на болото. И все в воду. Маленьких детей нельзя было успокоить, и детей возрастом до трёх лет топили. Сами дедушки. Там утопили и братика нашего, 1941 года рождения. Я напугалась – подумала, меня тоже утопят».
В другой раз от немцев прятались в гумне, в стогах сена. Но укрыться не удалось. Прибежали полицаи, забрались на верх соломенной кучи и шомполами стали протыкать солому. Кого не убили, снова отправили на сборный пункт концентрационного лагеря, в том числе Лиду и Колю. И снова брата с сестрой спасли налетевшие самолёты – очередь до них дойти не успела. Но убежать на этот раз не удалось, и деда с Лидой и Колей отправили жить в деревню Красный Берег. Под надзор старосты.
Нет ответа
Уже несколько лет Лидия Павловна пытается найти подтверждение тому, что она с младшим братом находилась в немецкой оккупации. К сожалению, пока безрезультатно.
«Мы никак не можем доказать, что были на оккупированных территориях, – говорит женщина. – Я обращалась на телепередачи, в политические партии, в приёмную к Путину, но всё без толку. Уведомления возвращаются – ответа нет. Потом узнала, что обращения перенаправляли в местную администрацию, но местная администрация ко мне никогда не приходила».
Косвенные свидетельства пребывания женщины в Белоруссии во время войны есть. К примеру, справка о том, что с 1945-го по 1953 год Лидия Павловна воспитывалась в Улуковском детском доме Гомельского района. Или паспорт, выданный женщине по выпуску из детского дома. Он, кстати, хранится в Гомельском областном музее военной славы.
В марте 2016 года Лидии Павловне пришёл ответ из Государственного архива России: «в имеющемся неполном комплексе документов по концлагерю «Озаричи», а также в материалах о злодеяниях по Гомельскому району одноимённой области каких-либо сведений о Межохиной Прасковье Григорьевне 1911 года рождения, Межохине Николае Павловиче 1939 года рождения и Межохиной Лидии Павловне 1937 года рождения и однофамильцах не обнаружено. Обращаем внимание, что списки угнанных граждан являются неполными и могут отличаться неточностью сведений».
Лидии Павловне порекомендовали обратиться в Национальный архив Белоруссии в Минске и в филиал Центрального архива министерства обороны в Санкт-Петербурге. Туда поступали сведения об узниках лагеря «Озаричи». Но если даже женщине удастся найти сведения о своей семье, получить помощь она всё равно не сможет. Поскольку закон «О мерах социальной поддержки детей войны» депутаты Законодательного собрания так и не приняли.
Карелия отметила годовщину освобождения от оккупантов 
Петрозаводск пережил 1000 дней оккупации 
«Детям войны» в Карелии готовы присвоить только статус, но без льгот 
В Карелии «детьми войны» могут признать 49 тысяч человек 
Депутаты Карельского парламента определились, кого считать «детьми войны»