Физико-технический институт ПетрГУ совместно с единственным в России полноценным производителем интегральных микросхем разрабатывают и внедряют системы хранения данных. В интервью «АиФ» заместитель начальника управления по инновационно-производственной деятельности ПетрГУ Алексей Штыков рассказал, как физтеху удалось включиться в производство высокотехнологичного продукта и почему в нашей стране инновации внедряются со скрипом.
Такой один
Антон Соловьёв, «АиФ - Карелия»: Алексей, проект можно назвать из ряда вон выходящим. Расскажите, в чём он заключается?
Алексей Штыков: В создании твёрдотельных систем хранения данных. Тех, что пришли на смену привычным жёстким дискам, на которых хранятся фотографии, документы и музыка у вас на компьютере. Твёрдотельных – значит из кристаллов. Полупроводниковых кристаллов. Из таких твёрдотельных накопителей, кстати, состоят центры обработки данных, которых в последнее время много строится по стране. В рамках развития цифровой экономики.
- С трудом верится.
- Но это действительно так.
- А что это за предприятие, с которым вы сотрудничаете?
- Единственное предприятие в России, которое производит микросхемы. Я имею в виду массовое производство – 20 миллионов микропроцессоров в год. Его главный офис – в Петербурге, а все пять заводов – в городе Гусев Калининградской области. К слову сказать, заводы в Калининградской области имеют стратегическое значение. Потому что в нашей стране они одни такие.
- А в мире?
- А в мире такая технология очень распространена. Скажем, в Европе микросхемы производят и упаковывают чуть ли не в каждом крупном городе, а в Китае число таких предприятий исчисляется сотнями.
- А калининградские заводы, кстати, не на субсидии государства существуют?
- Нет, полностью частный бизнес. Причём там апробируется модель малого инновационного города, которую в дальнейшем планируется применять для развития экономики малых городов России.
- Ну а ваш проект кто финансирует?
- Министерство образования России. Мы получаем деньги по федеральной целевой программе «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2014 – 2020 годы». Сумма – 250 млн руб. на три года.
- Но проект закончится, и что?
- Нам важно выпускать конечный продукт, а не просто три года поработать над реализацией проекта. Регулярно получать процент за наши разработки и дивиденды за нашу интеллектуальную собственность. Потому что на полученные деньги можно будет реализовывать новые проекты. К примеру, мы проектируем топологию интегральных микросхем – на нашем физтехе работает одна группа. А ещё планируем построить вторую очередь наноцентра – первую сдали два года назад. Должны закончить в марте, тогда встроим туда линию по прототипированию микросхем. Причём по разным технологиям.
Наше на 80%
- Что в вашей совместной технологии – зарубежное, а что – отечественное?
- Разработка – наша, изготовление большей части деталей – за рубежом, сборка и продажа – опять-таки у нас. В случае гражданского применения используем зарубежные полупроводниковые кристаллы в микропроцессорах, но программируем их определённым образом. А в случае доверенной электроники будем использовать отечественные кристаллы российских разработчиков.
- Значит, разработки всё-таки наши.
- Я понимаю, к чему вы клоните. Да, в России нет ни материалов, ни оборудования для производства микроэлектроники, но есть разработки, которые составляют – внимание! – 80% стоимости готового продукта. То есть разработанные подложки, программные и технологические решения для записи, хранения и считывания информации, а также решения по архитектуре систем хранения данных.
- Пресловутое импортозамещение.
- Да, отсутствие производства твёрдотельных накопителей идёт вразрез со стратегией импортозамещения. И может тормозить развитие тех секторов нашей экономики, в которых задействованы информационные технологии. Наш совместный проект нацелен как раз таки на решение этой проблемы.
- А если конкретнее.
- А если конкретнее, то разработки нашего физтеха позволят нашему индустриальному партнёру освоить принципиально новое производство отечественных микроэлектронных модулей, которые придут на смену импортным. Заказчиками продукции уже являются российские предприятия. К примеру, НИИ микроэлектронной аппаратуры «Прогресс», разработчик и производитель навигационных приёмников ГЛОНАСС и GPS. Кроме того, на физтехе мы стали собирать в одном корпусе накопители объёмом памяти 2 терабайта (это максимальные объёмы компьютерной памяти ещё год-два назад – прим. ред.). При тех же габаритах, что и накопители в восемь раз менее вместительные – на 256 гигабайт. Они полностью способны заменить иностранные аналоги. Причём стартовые риски, связанные с разработкой и тестированием, мы берём на себя. К середине года мы должны создать опытные образцы – несколько видов корпусирования в одном корпусе. На такой технологии, кстати, построены айфоны с седьмого по десятый.
Фикция, но тем не менее
- Вы говорите, ваш индустриальный партнёр – единственный в стране производитель микросхем.
- Да, это так. Дело в том, что российская наука в области микроэлектроники почти целиком сосредоточена в подмосковном Зеленограде и в ряде сильных, но немногочисленных университетах. И в России до сих пор нет полноценного промышленного производства микросхем.
- Почему так?
- Понимаете, отечественная производственная база очень специфична. В советское время мы пытались делать всё, в то время как в других странах в кооперации и в международном разделении труда многого было достичь гораздо проще. К примеру, за рубежом на заводах инструмент поставляли одни, производили другие, ремонтировали третьи. А, скажем, на «Петрозаводскмаше» – всё сами.
Нам важно выпускать конечный продукт, а не просто три года поработать над реализацией проекта. Регулярно получать процент за наши разработки и дивиденды за нашу интеллектуальную собственность. Потому что на полученные деньги можно будет реализовывать новые проекты.
- А почему в нашей стране инновации с таким трудом приживаются?
- Внедрить инновацию в производство значит существенно изменить технологический процесс. Внедрение может быть обосновано с точки зрения долгосрочной перспективы и получения прибыли, но в перспективе краткосрочной вы понесёте огромные издержки. Это во-первых. Во-вторых, зачастую бизнес занят решением сервисных задач – контроль персонала, электронный документооборот. В-третьих, нередко университетские разработки хороши в единичных экземплярах, но к массовому производству они оказываются непригодны. И, наконец, на мой взгляд, мероприятия по трансферу технологий и коммерциализации разработок в стране по правилу Парето на 80% оказались фикцией (Согласно данному правилу, 80% усилий дают 20% результата, и наоборот, – прим. ред.).
- Но тем не менее...
- Но тем не менее в стране есть много университетских центров, которые живут за счёт коммерциализации своих разработок. К примеру, Томский университет или петербургский ИТМО. Бюджет ПетрГУ почти наполовину – заработанные деньги извне.
- А государство? Мешает, поддерживает или опять всё за счёт него?
- От государства пока никуда не деться, но оно стало активно поддерживать проекты именно с частными партнёрами и предоставляет большую свободу действий. К примеру, перестали заставлять отправлять бумажную отчётность в Москву, всё в электронном виде. И требования стали ясны и понятны.
ПетрГУ вошел в десятку лучших по программе «Зелёные вузы России» 
В Кондопоге создана Университетская школа, нацеленная на работу с ПетрГУ 
Программисты со всей сраны приедут на сборы в Карелию 
Студентов ПетрГУ на практике познакомили с современными агротехнологиями 
В ПетрГУ съехались программисты из сопредельных государств