Имя писателя Дмитрия Балашова тесно связано с Петрозаводском и Заонежьем, а его книги стояли в книжных шкафах едва ли не каждой второй петрозаводской семьи. Однако создателя монументальных исторических романов в Карелии предпочитают не помнить. Все его юбилеи в последние два десятилетия тщательно обходятся стороной, а памятной доски нет ни на улице Гоголя, ни в заонежской Чеболакше, ни на здании КарНЦ РАН. Между тем более крупного писателя республика никогда не знала.
Ему здесь не место
Местные власти много говорят о развитии туризма, но о само собой напрашивающейся идеи открытия музея инициативы никто не подаёт. В завлечении туристов ставка делается на бутафорию национального колорита, в то время как подлинная история и культура усердно вытесняются из памяти. Таким фигурам, как Дмитрий Балашов, места не остаётся.
На забвение писателя обратили внимание в «Содружестве народов Карелии». Как отмечают общественники, в школьной программе изучается творчество карельских писателей, но о Балашове упоминают только в восьмом классе при изучении предмета «Моя Карелия». В 1980-90 годы обстоятельства складывались иначе – писателя в школах изучали. Теперь же ни филологи, ни литературоведы из Карелии не принимают участие в Балашовских чтениях, проходящих в Новгороде. Не оказалось Балашова и в списке 100 лучших людей республики.
Сиротливый грант «Балашовский треугольник» «Содружества народов Карелии» и библиографический список произведений Балашова и о Балашове от Национальной библиотеки – вся память о писателе на сегодня. Советские литературные журналы «Новый мир», «Юность», «Дружба народов» таким же образом игнорировали романиста.
Кому он неугоден
Год 95-летия писателя (он родился 7 ноября 1927 года) мог бы спровоцировать реанимацию его памяти, но увы... В то время как даже тем, кто знаком с отечественной историей по блестящему «Курсу русской истории» Василия Ключевского, произведения Балашова способны сообщить объёмность исторического виденья.
«Более всего меня поражала в нем способность телепортироваться в любую эпоху, будь то средневековый Новгород или Ватикан эпохи Возрождения», – вспоминает писатель, почётный гражданин Великого Новгорода Виктор Смирнов.
Опасаться за искажение собственного представления об истории не стоит – фактологическую точность произведений Балашова признают даже те, кто его старательно замалчивал. Правда, симпатии писателя в романе «Марфа-посадница», повествующем о присоединении Новгорода к Москве, на стороне Новгорода.
Отрекись и покайся
В написанной незадолго до гибели статье «Русь, спаси себя» Балашов словно формулирует завещание, указывая на главный источник угрозы для России – национализм. Вторя Достоевскому, он ещё раз напоминает: «Нас проклянут все те малые народы, которые держатся за Россию всеми четырьмя конечностями, понимая, что иначе им просто не выжить как народам». Разумеется, всю полноту ответственности он не возлагает на советский период: «Мы за последние два столетия каким-то удивительным образом научились стыдиться патриотизма, стыдиться любви к Родине. Она, эта любовь, отражается даже в литературе как бы с некоторыми извинениями».
Балашов был по натуре резким и подчас даже грубым. Льстить и заигрывать было не в его характере. Поэтому ответственность прежде всего он возлагал на нас самих. Говоря в 2000 году о предстоящем проигрывании югославского сценария в России, писатель называл вещи своими именами: «Я понимаю, что в нашей стране в начале девяностых годов у власти оказались люди, которые нашу страну ненавидят и пляшут под американскую дудку. Во всяком случае, именно они были у власти в момент югославской трагедии. Но я не понимаю миллионы русских людей, которые позволяют подобному совершаться – с каким-то коровьим спокойствием».
Недруги называли Балашова лапотником. Однако парадоксальным образом лапотники часто оказываются знатоками европейской культуры.
«Нельзя представлять Балашова этаким упертым националистом. Он знал и любил европейскую культуру, охотно бывал за границей, а его последний роман «Бальтазар Косса» был посвящен одной из самых ярких и загадочных фигур эпохи Возрождения – римскому папе Иоанну ХХIII», – подытоживает Виктор Смирнов.
Лирика трудного времени. Преодолеть раскол в обществе поможет культура 
Память хранить некому. Заонежье потеряло больше двухсот церквей и часовен 
По статусу не положено. Как Пудож стал селом 
Столовая в кафедральном соборе. Храм удалось взорвать со второго раза 
Как Олонецкий купец стал губернатором русской Аляски