Чёрная дыра субсидий. Фермеры чувствуют себя обделёнными

Изменение условий субсидирования агропромышленных предприятий вызвало недовольство со стороны ряда сельскохозяйственных предприятий Карелии. В интервью «АиФ» министр сельского и рыбного хозяйства республики Владимир Лабинов рассказал, чем обосновано такое негодование и почему он продолжит идти выбранным курсом.

Наращивать и мелиорировать

Антон Соловьёв, «АиФ – Карелия»: Владимир Витальевич, вы ужесточили условия, на которых совхозы получают субсидии.

Владимир Лабинов: Такие требования были всегда. По государственной программе развития сельского хозяйства – а она вступила в силу с первыми национальными проектами – всегда до регионов доводились индикаторы по объёмам производства молока. Другое дело, что они иногда доводились не так строго. Либо область или край были в комфортных условиях и условия выполняли, а значит, в таких требованиях особой надобности не было. Они – не новшество. Просто с прошлого года мы начали не игнорировать такие требования, а предъявлять.

- Но совхозы способны обеспечить должную мелиорацию?

- Вопрос в другом. Деньги из федерального бюджета на мелиорацию поступают при условии выполнения показателей. Если мы условия не выполняем, то обязаны неиспользованные средства вернуть. Причём в таком случае мы попадаем в список со знаком минус и возможности претендовать на бюджетную поддержку сокращаются. К тому же соотношение республиканских денег к федеральным – один к девяносто девяти. При таких условиях участия в программах не пользоваться федеральными средствами было бы неправильно.

- Всё же какие площади должен мелиорировать совхоз для получения поддержки?

- В Карелии вся земля с советских времён мелиорирована. Мелиорация – не чья-то прихоть, а объективная необходимость. Потому что мы находимся в условиях избыточного увлажнения. И если земли не обрабатывать, то они будут заболачиваться и становиться непригодными для сельхозиспользования. На мелиорацию в советское время затрачены колоссальные суммы – вся территория Карелии мелиорирована. И большая часть некогда обработанной земли сегодня зарастает. Каналы зарастают и заиливаются, растущие деревья создают затенение. Площади, которые были окультурены, деградируют. Поэтому каналы нужно регулярно расчищать, на отдельных площадях создавать систему мелиорации. И мы побуждаем производителей молока мелиорацию всё-таки проводить. Почему? Потому что объём производства продукции на один гектар используемых земель у нас невысокий. Причём не просто невысокий, он очень сильно разнится между предприятиями. Есть племсовхоз «Ильинский», где все земли мелиорированы и ухожены, и есть район Птицефабрики, где мелиорированные земли зарастают. Одно дело, когда земли находятся в неразграниченной собственности, другое – когда есть конкретный собственник. И если собственник – сельхозпредприятие, которое производит молоко в расчёте на свои площади не так много, то мы считаем возможным доводить до него целевые показатели по мелиорации. К примеру, агрокомплекс им. В. М. Зайцева производит в три раза меньше на единицу площади, чем «Ильинский». И мы же не просто доводим показатели – мы сопровождаем их мерами поддержки. Компенсируем 90% стоимости разработки проектно-сметной документации на создание мелиоративных систем, субсидируем 70% затрат на культурно-технические работы при мелиорации и 70% затрат на приобретение мелиоративной техники. То есть наше понуждение проводить мелиорацию – не просто призывы и не наша злая воля. А отказ от такой работы со стороны сельхозпредприятий демонстрирует нежелание развиваться и отсутствие перспектив. А если так, то какой смысл давать ему деньги?

Где деньги?

- В 2017 году совхозу «Маяк» дали без малого 40 миллионов рублей, но в 2019 году производство молока у него упало почти вдвое. Спрашивается, где деньги?

- А вы у «Маяка» спросите. Почему у них сумма субсидий за последние семь лет больше стоимости основных средств на сегодня? Стоимость активов «Маяка» сейчас 200 миллионов, задолженность – 280 миллионов, субсидий выдано на сумму 220 миллионов. Спросите: где? В начале прошлого года мы заключили с ним соглашение на 25 миллионов рублей, из которых он получил семь миллионов. Но он не получили 18 миллионов не потому, что ему не дали, а потому что он не подал заявку. А заявку он не подал, так как заведомо знал, что никаким требованиям не отвечает. Он полгода имел задолженность по зарплате и по налогам и документов по субсидированию не предоставлял. Даже на молоко, по которому ставка субсидирования была снижена – мы перераспределили субсидии с одних направлений на другие.

Статья по теме

Аукцион неслыханной щедрости. Как мэрия раздаёт деньги из городской казны

- Тогда возникает вопрос контроля. Вы отслеживаете использование субсидий?

- Конечно. Мы подали материалы в прокуратуру. В рамках прокурорской проверки 2019 года было выявлено, что «Маяк» предоставлял документы на субсидирование по непроизведённым работам. Да, задолженность в 280 миллионов – цифра, которая стоит в годовом отчёте «Маяка».

- В прошлом году вы приняли решение предоставлять субсидии только государственным сельхозпредприятиям, а частным – не предоставлять.

- Полуправда, мягко говоря. В прошлом году было 24 направления поддержки, одно из них – целевая субсидия государственным предприятиям. Одна из двадцати четырёх – только она была исключена. И составляет она всего не более пяти процентов от общего объёма помощи. А все остальные виды поддержки были доступны в равной степени для всех. Я убеждён, что мы – как собственники государственных предприятий – имеем право оказывать дополнительную поддержку государственным предприятиям в кризисных ситуациях. Например, случился ураган. Он одновременно снёс крышу зданию правительства и гостинице «Северной». За какой счёт восстановят крышу здания правительства? За государственный. А гостиницы? За счёт собственника.

Провести за руку

- Если чуть шире взглянуть на проблему. С точки зрения экономической науки, субсидируемые предприятия – чёрная дыра, они поглощают больше, чем выдают на выходе.

- Точка зрения крайняя, она не всегда верная. Да, с позиции экономической теории в голом виде верно. Но помимо экономической теории есть такие вещи, как обеспечение людей продовольствием. Иногда произвести легче, чем завезти. Это во-первых. Во-вторых, производство сопряжено с занятостью людей и созданием рабочих мест, а также с сохранением уклада. Грантовая поддержка позволяет его сохранить и вовлечь людей в производство. В-третьих, в противном случае люди либо деградируют, либо уезжают. В-четвёртых, любой покинутый населённый пункт означает потерю территории. Например, пока я не съездил на Чукотку, к отрасли оленеводства относился с недопониманием. Считал, что объём производимой оленеводами продукции незначителен и поддерживать его не совсем правильно. Но стоит съездить в тундру за полярный круг, сразу становится ясно, что не оленеводы там жить не смогут. И если там не будет оленеводов, то территория будет пустая. А пустая территория – уже вопрос геополитический. Наконец, в-пятых. Есть капиталоёмкие отрасли, которые на старте требуют привлечения долгоокупаемых инвестиций. Молочное животноводство – из этой серии. Оно рентабельно, когда оно выходит из инвестиционной фазы. Но для того чтобы фаза возникла, предпринимателя нужно стимулировать мерами поддержки. Пока мы не довели уровень энерговооружённости наших хозяйств до 300 лошадиных сил на корову, мы должны субсидировать приобретение техники. А как доведём, в такой помощи надобность отпадёт.

Статья по теме

Липовая бухгалтерия оптимизации. Чиновники от образования не умеют считать

- С 2020 года субсидии поделили на компенсирующую и стимулирующую часть.

- Компенсирующие дают всем просто за факт существования, а стимулирующие - только тем, кто обеспечивает прирост и имеет показатели выше среднего по региону. Кроме того, стимулирующая субсидия может идти на компенсацию и приобретение техники.

Почему у «Маяка» сумма субсидий за последние семь лет больше стоимости основных средств на сегодня? Стоимость его активов сейчас 200 миллионов, задолженность – 280 миллионов, субсидий выдано на сумму 220 миллионов.

- Сегодня фермеры заговорили о трудностях в получении земли.

- Эти трудности всегда были. Во многом они связаны с тем, что земля не проинвентаризирована. Нет чёткого понимания, что кому принадлежит и где какая земля есть. Проблема действительно существует, но она решается, хоть и медленно. И тот, кто хочет получить землю, получает. Да, непросто. Но и мы, и министерство имущественных и земельных отношений, и глава республики получение земли сопровождаем. Дело ещё в том, что законодательство меняется. В частности, теперь установлены границы водоохранной зоны – в 200 метров. Фермер претендует на заброшенный участок, который некогда использовался, а ему говорят – нельзя. Нельзя потому, что формально участок подпадает под новый закон. И трудно объяснить человеку, почему землю, которая в СССР использовалась, сейчас использовать запрещено. Есть ещё один момент. В 1990-е годы земля раздавалась по паям, а пайщики могли права собственности не зарегистрировать и просто исчезнуть из поля зрения. Но передать такую землю фермеру просто так нельзя. Вообще, в Карелии нет практики изъятия у собственника земель сельхозназначения в рамках законных процедур. Хотя в принципе по закону бесхозные земли могут быть переданы. Поэтому землю фермерам не дают не потому, что собрались злые и вредные чиновники, а потому что здесь очень много сложностей.