История войны. Петрозаводск дождался новостей с японского фронта

В 1904 году началась Японская война. Объявление о начале боев никого не напугало. На улицах распевали песенку «Синее море, белый пароход. Сяду-поеду на Дальний Восток. На Дальнем Востоке пушки гремят, ранены-убитые солдатики лежат…». Почти не страшно было представлять эту картину далекой войны где-то там, за синим Японским морем. Поэтому везде, и в Петрозаводске в том числе, был всплеск патриотических настроений, отправка в Манчжурию ратников и добровольческих отрядов Красного Креста. Ждали хороших вестей с фронта, первых японских пленных и… шпионов.

 

 

Японца привезли

С началом войны поползли слухи: то ли под Вологдой, то ли под Архангельском поймали японских шпионов. Петрозаводчане тоже забеспокоились: помните, в прошлом году сюда приезжали китайские торговцы шелковыми материями. Так вот, не китайцы это были, а сами понимаете кто. Местные торговцы мануфактурой одобрительно поддакивали. Они-то больше всего пострадали от конкуренции дешевого китайского товара (знали бы они, во что это выльется через 100 лет!). Газета в расчете на легковерных сограждан отпустила замысловатую шутку насчет подготовки вторжения в Онежское озеро японских брандеров, судов, начиненных взрывчаткой для блокирования неприятельского флота.

Городские обыватели ждали, когда в город привезут первых пленных. 26 мая к петрозаводской пристани нещадно дымя подваливал пароход «Кивач». Публика по обыкновению толпилась на пристани в надежде разжиться свежими новостями и просто поглазеть на столичные туалеты. И вдруг все обратили внимание, что рядом с капитаном стоит диковинно одетый мужчина в мохнатой папахе (такие манчжурские папахи в Петрозаводске еще не видывали). Женщины так и ахнули: «Точно японца привезли!»

«Японца» (а это был наш земляк военврач Александр Куняев) встретили на берегу чиновники и повезли на ужин. А местные купчихи по дороге домой с жаром обменивались мнениями о диковатом виде и устрашающей внешности «этих японцев».

Бизнес на войне

На Александровском заводе с 1860-х годов выпускалось орудие, которое воевало в Порт-Артуре с первых дней войны. Оно стреляло трехпудовыми бомбами с береговых батарей. Рабочие нашего оборонного завода не подлежали призыву, но очень интересовались положением на фронте. Поэтому по дороге домой многие из них заходили в лавку на Угольной улице (нынешняя Калинина), чтобы узнать из газет новости.

Газета писала: «Оказывается, в нашем городе есть лица, которые всюду умеют извлекать пользу – даже из нынешнего патриотического настроения русского народа. Один из содержателей мелочных лавочек, носящий фамилию народа, о нейтралитете которого все державы особенно беспокоятся (речь идет о купце Н. К. Китаеве), вздумал извлечь из этого некоторую пользу. Чтобы мастеровые даром не читали телеграммы и газеты, он взимает с них плату, с избытком выручая подписную сумму». Эх, Китаев-Китаев, вроде и не назвали тебя в газете, а торговая репутация уже не та…

Цветы для пленных

Наконец-то в октябре с Дальнего Востока стали приходить первые корреспонденции олончан, свидетелей боев и тыловой жизни наших войск. Медсестра, петрозаводчанка в квадрате (то есть родом из Петрозаводска, но из госпиталя в городке Петровский завод близ Байкала) писала следующее.

«Пленные японские офицеры очень вежливы. При разговоре с нашими медсестрами обязательно снимают фуражки, улыбаются, угощают конфетами. Многие хорошо говорят по-русски. Обижаются, что русские дамы не забрасывают их цветами: «В Японии всех пленных забрасывают!»

 

 

Кормят их очень хорошо: мясо, пиво, даже водку дают. А вот нашими ложками и вилками они не очень умеют орудовать. На первых порах буквально кормили их с ложки.

Корейцев тоже видела: они все какие-то косматые и дикие: показывают нам кулаки и постоянно норовят убежать. Китайцы, как правило, торговцы, с длинными косами, очень услужливые. Подходишь к его лавочке: «О, шибко шанго русски мадама пришла!» Очень хорошая, мол, русская мадам пожаловала…».

Пока ничего страшного о войне очевидцы не писали. Пока…