Лошадиная сила. Почему извозчики невзлюбили поезда

Житель современного города может запросто назвать цвет любого автомобиля: «белая ночь», «магма», «сафари», «баклажан» или «зеленый сад». И почти никто не скажет, что такое караковая масть лошади и чем она отличается от карей, каурой, буланой или соловой. А вот почти все наши прадеды и прапрапрадеды лошадей знали досконально.

Все потому что в ХIХ веке и даже в довоенную пору гужевой был главным транспортом страны. Как писал знаток петербургского быта начала ХХ века Лев Успенский, городская пыль даже в богатых квартирах была тогда не черного цвета, как нынешняя, а рыжая. То бишь, представляла собой частицы, как бы это помягче выразиться, переработанного лошадиными желудками овса и сена. По этой причине зимние дороги и улицы города представляли собой полосы охристого оттенка.

 

 

Извозчик, если, конечно, это был настоящий профессионал, был фигурой первостепенной. Такой не мог себе позволить выехать на неухоженной и голодной лошади, на скрипучей или грязной повозке.

Из династии извозчиков

На Малой Слободской у дома потомственных извозчиков Букиных всегда стояли три лошади: две рабочие и одна выездная по кличке Хильма, купленная за большие деньги в Финляндии. Красивая была, статная и резвая, как настоящий рысак. Владеть такой – это все равно что сейчас – «Мерседесом» новейшей модели.

Хозяин ее берег, грузы возить не давал. И о семье заботился. В дальний рейс он всегда брал с собой почтового голубя. Когда уезжал с обозом в Питер (обычный путь обозов в течение двухсот лет), с полдороги всегда посылал домой весточку. В Лодейном Поле доставал из-за пазухи голубя и кидал его вверх. И через два часа дома знали – дед Иван пересек Свирь и все у него в порядке.

Внук Василий Букин тоже стал извозчиком. На фронт Первой мировой он попал в воздухоплавательные части. Но и там служил по своей довоенной специальности. При обстреле аэродрома немецкой дальнобойной артиллерии был сильно контужен.

Очнулся в госпитале и подумал, что он уже в раю. Над ним стояли небесной красоты девушки в белых одеждах. Они улыбались и что-то говорили, но их губы шевелились в полнейшей тишине. Потом узнал, что это были настоящие царевны, дочери Николая II, одетые в форму сестер милосердия. И еще узнал, что слух он потерял навсегда.

Зато его после госпиталя сразу отправили домой, в Петрозаводск. Глухому управлять лошадьми было не так уж и трудно – чего с ними дискутировать?

Столовая в кафедральном соборе. Храм удалось взорвать со второго раза Подробнее

Благородное дело

В начале XX века в Петрозаводске некоторые легковые извозчики были из благородного сословия. Несколько лет возил горожан дворянин, кавалер престижнейшего ордена Св. Георгия 4 степени Александр Андреевич Троицкий. Награжден был за храбрость в 1915 году. До 1923 года семья кое-как дотянула, скапливая деньги на покупку двуколки и лошади. После этого конь Кондрашка стал полноправным членом семьи Троицких, можно сказать, основным кормильцем. Когда частный извоз в 1930 году был искоренен, личных лошадок полагалось сдать в артель, а извозчики стали наемными работниками с фиксированной зарплатой, Троицкий не захотел возить людей за плату, которая подлежала сдаче в госказну. Бывшему офицеру посчастливилось устроиться счетоводом в какую-то контору. В 1938 году за ним пришли из организации, которая почему-то не любила бывших орденоносцев в погонах. С тех пор его больше никто не видел.

Как у вокзала вырос шпиль. Свою руку приложили уголовники Подробнее

Автовокзал сменил биржу извозчиков

С 1918 года гужевые обозы перестали ездить за товаром в голодный Питер, все больше на север, за рыбой. К Рождеству, например, всегда везли оттуда мороженую навагу. А еще новая власть стала прижимать собственника. Да и какая собственность? Пугливая Хильма Букиных при виде поезда рванула с переезда назад, но не успела увернуться от железного чудовища. И таких случаев было много.

Однажды в первые годы советской власти на станции Петрозаводск во время знатной метели наблюдали дивную картину. К вокзалу с севера подлетал поезд, причем паровоз гнал перед собой крестьянские сани, на которых восседал помертвевший от ужаса мужичок в треухе и в полушубке с оторванным рукавом. На стрелочном переводе сани разлетелись вдребезги, не причинив, однако, никакого увечья пассажиру. Когда его привели в чувство, он мог только тыкать рукой в сторону северного семафора и мычать что-то невнятное. Оказывается, шуйский крестьянин решил пересечь железку на неохраняемом переезде, но лошадь на путях заартачилась. В результате ее откинуло в сторону, а сани заклинило в решетке паровоза между рельсов. Воплей несчастного никто не слышал за шумом локомотива, а густой снег не позволил машинисту разглядеть препятствие.

 

 

Вообще только что пущенную железную дорогу извозчики ругали. Чувствовали сильного конкурента, поэтому и обвиняли во всех грехах: кур да домашнюю животину только давят! А мазурики всякие понаедут – только замками запасайся! А потом дорогу извозчикам все чаще стали пересекать фырчащие дымом бензиновые повозки.

Конкурировать с новомодным транспортом легче было скопом, поэтому многие коневладельцы не отказались вступить в советскую артель «Красный транспортник». В артель объединялись ломовые и легковые извозчики. Ремонтная база артели (несколько кузниц), да здание конторы, пышно именуемое биржей, были сооружены в пойме Неглинки. Аккурат в том месте, где после войны был автовокзал, а сейчас просто зеленая зона под магазином «Спорттовары».