Известный художник Сергей Терентьев стал идеологом и вдохновителем крупного и значимого проекта, который будет реализован в Карелии. А именно в нашей республике запланировано создать целую сеть арт-резиденций и создать арт-туристические маршруты. В интервью «АиФ» художник рассказал, почему важен приток людей и чем арт-резиденции могут быть полезны.
Не медвежий угол
Антон Соловьев, «АиФ-Карелия»: Сергей, что такое арт-резиденция?
Сергей Терентьев: Смотрите, ещё в советское время были творческие дачи. Союза художников, Союза писателей, Союза композиторов. Деятели искусств приезжали и работали над сугубо творческими задачами. Оплачивали такие поездки, скажем, профсоюзы. А резиденции – слово из международного обихода, но суть та же. Приезжают художники и реализуют творческие проекты. Бывают резиденции, которые оплачивают всё: проезд, проживание и расходные материалы. А бывают те, которые берут на себя затраты только частично.
- И кто к вам приезжает?
- Разумеется, мы выдвигаем требования. Претендент должен работать в интересующей нас и актуальной области. Так что просто приехать и поразмыслить о тщете всего сущего не выйдет. К примеру, медиахудожник Гай Лобвайн из Австралии предложил сделать программу 3D-путешествий по Карелии. Предложил и обосновал: потому что о Карелии в южном полушарии никто ничего не знает, а его работа позволит познакомить австралийцев с нашим регионом. Причём он использовал самые новые технологии, а результаты его работы получили распространение через интернет. А это шире, чем выставочные залы. А значит, о Карелии будут знать ещё и по ту сторону экватора. Кроме того, с такими технологиями к нам ещё никто пока не приезжал. Для нас это было важно. Важно показать, что Россия – это не только страна, где трут краску и шваркают на холсте, а Россия – это такая же нормальная страна, где существует разное искусство с разными технологиями.
Будоражить и быть открытыми
- По такому же принципу будут работать резиденции в Сортавале и Костомукше?
- Даже лучше. Они соединятся в цепь, и мы сделаем художественный совет. Направление работы будет одно, а сюжеты разные. Так, в Сортавале заинтересованы в танцах, графике и дизайне, а в перспективе – в городской каменной скульптуре. В Костомукше всё будет устроено иначе. Потому что там лучше видеть, слушать, запоминать – резиденция в глухой тайге, там место сказочное. Даже если просто туда ездить спать, там наверняка будут сниться какие-то специальные сны. Костомукшский заповедник согласился отдать дом для учёных под резиденцию. Но, конечно, будут и совместные проекты. Скажем, можно раскрыть «Калевалу» по-другому, нежели художники-шестидесятники – ведь именно по их трактовке мы воспринимаем эпос. «Калевала» – миф, с которым можно работать. Как, к примеру, это делают финны. Исконно национальные темы там по-другому считываются.
Искусство своими руками
- Но профессиональное искусство – только часть вашей программы...
- Да, арт-резиденции не должны стать укреплёнными крепостями. Знаете, как у покорителя Сибири Ермака. Приезжали, ставили крепость и отстреливались от местного населения. Мы хотим работать с людьми, помогать, к примеру, в открытии небольшого бизнеса, связанного с нашей деятельностью.
- А зачем привлекать художников из других регионов и стран?
- Нужен приток людей и идей. Поэтому мы хотим работать с профессиональным международным искусством. Приезжают люди, которые видят и думают по-другому. В искусстве это важно. У нас ведь мало художников. Образно говоря, если расставить по площади, то один на десять квадратных километров. И мы друг друга не видим. И нас не видно. Нет художественной массы. А это ведёт к вырождению. Пятьдесят художников, каждый пятый гений, один здесь, другой здесь. А когда приезжают художники извне, оказывается, всё не совсем так. Или совсем не так. Это будоражение, впрыскивание. Как было молоко – стал дорогой сыр. Арт-резиденции – это ещё и политика, и идеология. Идеология открытости. Они будут иметь новое значение в отдыхе, культуре, политике. Вообще, искусства вне политики быть не может. Хотя некоторые безумные художники верят, что, мол, все границы отъедут, государства исчезнут, а чиновники испарятся. И наступит благо. Но наступит ужас. И ничего не будет. Потому что вне системы нет искусства.
- А арт-туризм – что это такое?
- Да, мы хотим делать арт-заезды. Для людей, которым уже наскучила заграница. Например, они могут одновременно отдыхать и снимать кино. Или рисовать. Или делать фотографии. Танцевать или устраивать перформансы. Потому что если ты белый воротничок и просиживаешь штаны, то иногда неплохо взять этюдник и побегать по лесу. Разумеется, салонному искусству мы учить не намерены. Понимаете, какая проблема – мало талантливых зрителей. Ходят по выставкам, но не всегда понимают. Скучно зрителю. Поэтому мы хотим воспитать и зрителей. А сделать это можно не только рассказывая, но и давая попробовать сделать что-то собственными руками.
Шить из лоскутков
- Почему вы делаете акцент на сотрудничестве с Финляндией?
- Потому что у нас место очень интересное. Забор, из-за которого всё время дует, рядом. А поэтому в нашем проекте заложено сотрудничество с «потусторонними» – то есть финскими – художниками. Кстати, по ту сторону очень многое в мышлении похоже. В базовых понятийных вещах. Одна территория, один ландшафт, один климат. Тесные исторические связи.
Нужно выращивать разную Россию. Как одеяло шить из лоскутков. В Советском Союзе этим и занимались. Велась работа по интернациональному воспитанию и межнациональным проблемам. Мне кажется, в разности сила, а не слабость. Но не должно быть слабых, побирающихся разностей.
- А намеренная эксплуатация бренда «Карелия» ничем не чревата?
- Смотрите, вот Германия. Она вся состоит из лоскутков. Разных культурных традиций. Скажем, швабы едят иначе, говорят иначе, ходят в штанах пресловутых под Мюнхеном. Такой крепкий крестьянин, который думает: мол, я белая кость и с меня начался мир. А вот на севере немцы другие. Учёные. И в Германии культурная система построена на основе множества центров. В Германии нет такого: меня не взяли в Берлин – всё, конец света. Ну, не буду в Берлине первым художником – буду в Мюнхене, или в Касселе. А раз в Мюнхене, значит, может быть и в Нью-Йорке. Поэтому нужно выращивать разную Россию. Как одеяло шить из лоскутков. В Советском Союзе этим и занимались. Велась работа по интернациональному воспитанию и межнациональным проблемам. Мне кажется, в разности сила, а не слабость. Но не должно быть слабых, побирающихся разностей.
- Вы хорошо знакомы с международным искусством. Расскажите, как там.
- Есть ощущение, что в культурную политику нашего государства современное российское искусство и современная культура вписываются плохо. Это слабая позиция государства, позиционирующего себя как великое. А с другой – есть запрос западных кураторов на новое другое русское искусство или проекты, работающие с российской реальностью. Сейчас получается так что новое искусство интересно миру, но зачастую интересен определённый ракурс – критика власти, государства.
Искусство всегда связано и политикой, и идеологией. Смешно думать, что кто-то кроме нас извне будет развивать нашу культуру и искусство просто так. Наша позиция в этом вопросе выглядит странно – не запрещать, но и не поддерживать, не развивать в должном объёме. Результат – русское современное искусство почти не присутствует на международной арт-сцене. А это имидж страны, это креативная среда и для науки, это новый образ – лицо нашего государства. Помните, как открывали зимнюю олимпиаду? В оформлении шоу использовали работы русских авангардистов, так как это наше культурное достояние, которое котируется по всему миру. Чтобы было понятнее, можно продолжить использовать образ спорта. Если наши спортсмены проигрывают на международных соревнованиях, это траур для наших зрителей. Если наши команды выдавливаются из международных соревнований и олимпиад, это становиться государственным делом. Во многом это политика и витрина нашего государства.
Но то, что наше современное искусство не участвует в мировых арт-соревнованиях, кажется, никого не волнует. Мы довольствуемся «игрой в лапту на своём дворе» и не стремимся говорить с миром, используя международные площадки. Думаю, мир это очень устраивает, так как искусство – это послания сообщения, это система коммуникаций.
- А вас кто финансирует?
- Наш «Информационный туристский информационный центр Республики Карелия» получил грант по Программе приграничного сотрудничества – 216 тысяч евро. На программу 45% даёт Европейский Союз, Финляндия – 23%, Россия – 22%. Ещё 24 тысячи – вклад партнёров. Партнёрами проекта являются природный заповедник «Костомукшский», Социально-культурный молод`жный центр Сортавальского района, компания «Карелия Эксперт» из города Йоэнсуу.
- А зачем это Европейскому Союзу?
- Политика открытости. Открытость – не в смысле военных секретов. А на уровне бытового сознания. Мы не понимаем человека, который живёт за стенкой. Не понимая – боимся, а боясь – ненавидим. Во-первых. Во-вторых, скажем, на балалайки денег никто не даст. Скажут, вы сами должны завалить балалайками всю страну. В-третьих, они выбирают проекты, которые стимулируют сотрудничество. Ведь финны заинтересованы в том, чтобы их население не относилось к русским как к врагам. Ну и делать вид, что России нет, странно.
Еще дубль. Учитесь снимать кино 
Шаг в будущее. Турция ждет российских туристов 
Любить себя - естественно. Самодостаточные люди умеют быть счастливыми 
Требуется помощь. Зачем и на что существуют волонтеры 
Наука о власти: почему «варягам» так тяжело управлять Карелией